(no subject)
Feb. 14th, 2007 12:23 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
cyrix761Мои беспорядочные впечатления от больницы - под катом.
1. Больница.
Убогая.
Недавно в мужском крыле сделали "ремонт". В результате исчезло общее освещение палат, то есть люстра на потолке. Остались только ночники над кроватями.
Если даже все и включить, в палате мрачно, как в гробу. Свежекрашенные стены уже облупились, около изголовья моей кровати таких облупленных участков было 4, словно кто-то бился головой об стену.
Из окон страшно дует, холодно даже под двумя одеялами.
Больше всего убивало то, что нельзя было помыться. За это время на коже головы образовалась корка грязи, а на теле не осталось места, которое бы не чесалось. Слава Богу, все позади.
Еда, как ни странно, оказалась вполне ничего. Однообразно и маловато мясного и рыбного, а так вообще вполне здоровая пища. Ничего такого, что было бы неприятно есть, не давали.
Было два казуса. Сначала мне врач сказала, что мне нельзя апельсины. Тут же мне принесли апельсин и сказали, что мне положено по моей диете его съесть. Съел.
Второй раз налили сладкий чай. Отхлебнул, сразу почувствовал неладное (то есть смерть) и вылил.
2. Персонал
Люди были разные.
Скажем, была замечательная медсестра Люба.
И отвратительная Марина. Я не в смысле внешности. Люба вполне средняя женщина, не очень молодая - наверно, примерно моего возраста, но добрая, аккуратная и к больным относится по-человечески. Марина моложе и на первый взгляд симпатичнее. Но она исполняет указания, но не более того.
Пример. Марина приносит мне 4 майонезных баночки по 200 миллилитров. Говорит: "Сдайте глюкозуриновый профиль". Я спрашиваю, что это такое. Она лениво объясняет мне, что надо всю мочу с 6 утра до 12 собрать, перемешать и отлить немного в первую баночку, с 12 до 18 - во вторую, и так далее.
Сказала и ушла. Я растерянно оглядываю эти баночки и вдруг осознаю, что не понимаю, в чем перемешивать и откуда отливать. Когда она зашла утром, спросил. С недовольным видом принесла канистру.
Второй пример. Иногда у нас задерживали ужин. Люба в таких случаях просила зайти к ней перед тем, как я начну есть. Марина смело приходила в 5 часов вечера и всаживала укол инсулина, так что я полтора часа до ужина ловил кайф.
А иногда она вообще про меня забывала и убегала куда-то. Ужин стоял, стыл, а я ждал, когда она мне вколет инсулин.
Я для себя придумал фразу "Люба людей любит, а Марина маринует".
Но это еще ничего. Среди персонала встречались не только потомки Ктулху, но и Синдромо Даунито Хромосом.
К примеру, некая Наташа изображала, что моет в коридоре пол...
Все стояли в очереди сдавать кровь. Появляется Наташа.
- А куда биксы класть?
- Не знаем.
Она ходит вдоль очереди. "А можно сюда зайти? Ничего, что без очереди? Я только узнать. Ой, нет, не сюда..." И так примерно час.
Как-то зашла к нам в палату. Ждала напарницу. Дедушка, близкий к тому, чтобы помереть, зашелся кашлем, давился, блевал...
Наташа ржала и хихикала в полном восторге.
А как-то зашла к нам в мертвый час, оглядела четыре кровати, где спали 4 полумертвых мужика, и спросила: "А Нины Федоровны у вас нет?"
3. Насчет сна песня отдельная.
Кровать была настолько узкой, что на ней невозможно было лежать на спине - помещалась только одна из двух рук. Кроме того, в районе поясницы размещался некоторый выступ, так что мои ноги и голова все время лежали внизу, в проволочных гамаках, а середина - вверху, на железном ребре. Но это еще полбеды...
4. Соседи
Когда я лег, в палате находилось еще 2 старика - Анатолий Григорьевич и Анатолий Петрович. Оба больны астмой, не считая мелких проблем со здоровьем. Оба ночью непрерывно кашляли, сопели, бормотали, блевали, так что времени на сон у меня почти не было.
Скоро лег еще Леша с воспалением легких, который не мог спать, кашлял и тяжело дышал.
К Леше я первое время отнесся настороженно. Руки в наколках, обрывистые фразы, выдающие отсутствие избытка интеллекта...
К примеру, допрашивает его врач о подробностях жизни...
- А живешь с кем?
- С сожительницей.
- А она будет приходить?
- Куда?
- Сюда.
- Я не спрашивал.
- А работаешь где?
- Нигде.
- А живешь на что?
- Государство помогает.
Затем к нему стали приходить друзья. И как-то раз, неведомым мне образом просочившись мимо охраны, появились двое с баклажками пива. Пьяные, еле держались на ногах.
- Вы что, дебилы? - спросил Леша. - Что приперлись? Тут больница. Тут дедушки при смерти лежат. Катитесь отсюда.
С этого момента я его зауважал.
К нему приходила иногда его девушка, и я наслаждался, слушая их нехитрые разговоры о том, как у них дела, что съесть, что одеть, где что купить.
В том, чтобы быть простым недалеким человеком, есть свое счастье.
Но я отвлекся.
Учитывая скрипучую кровать, ночь выглядела примерно так...
Тишина. Скрип моей кровати. Анатолий Григорьевич начинает кашлять. Просыпается Леша. Присоединяется кашлем к уже существующему. Начинает кашлять Анатолий Петрович.
Разыгравшийся Анатолий Григорьевич начинает задыхаться. Петрович чертыхается, матерится и скрипит. Затем скрипит Леша. Григорьевич блюет, писает, ругается матом. Леша скрипит. Скрипля, я пытаясь найти новую позу. Скрипит Леша. Все успокаивается. Затем Григорьевич устает лежать на боку, и снова начинается скрип...
Но это еще полбеды. Скоро Анатолий Петрович выписался, и на его место лег некто Степан... Я заподозрил неладное почти сразу.
Это был неуклюжий, но довольно крепкий старик с красным лицом и отвисшей кожей на лице.
Он молча пришел, покряхтел, занял койку. Посидел почти неподвижно пару часов, затем сорвался с места и понесся знакомиться с Анатолием Григорьевичем, который плохо себя чувствовал и почти не вставал.
Вдруг заметил меня. Спросил, как меня зовут. Сказал: "А меня Степан". Замер и неподвижно лежал на кровати некоторое время. С Лешей знакомиться не стал.
Постоянно задавал странные вопросы.
- А вот в баночках, в коридоре, написана моя фамилия. Что делать?
- Где написана?
- Ну, рядом с баночками. Там еще желтенькое лежит.
- А. Ну, это таблетки для вас. Возьмите и выпейте. Там, где "утро", утром, где "вечер", вечером.
- А там написано "утро", а утром я не взял. Что делать?
...
- А вы когда выписываетесь?
- Не знаю. Может быть, в понедельник.
- Тогда я вашу койку займу. А то у меня высокая, а ноги короткие.
- Хорошо.
- А точно в понедельник?
- Нет.
- Ну как же так? Мне нужна ваша койка.
- Я не знаю. Как получится.
- Эх. Сами не ведают, что творят...
Ночью он дико храпел. В его храпе было три необычные вещи: а) Громкость; б) хлюпанье носом; в) шлепанье губами. Если он уже храпел, а вы еще не спали, заснуть было невозможно. Собственно, я в больнице ни разу и не спал.
- Сережа, а вы в пионерах были?
- Да.
- А в комсомольцах?
- Да, только недолго.
- А сейчас, чтобы в пионерский лагерь ребенка отправить, такие деньги нужны...
Ночью он шумно дрочил, чесал жопу, потом шепотом бормотал "Отче наш".
В субботу утром, когда никому не надо было рано вставать, он вдруг поднимался в 7 утра, включал свет, шатался туда-сюда между кроватями, бормоча "Побриться надо бы. Надо бы побриться". Минут через пять подобного безумства вдруг ложился и вставал уже после завтрака, часов в 10.
5. Лечение
Как-то я спросил у Любы, сколько пролежу.
- Минимум дней 15, - ответила она.
- Почему так долго? Мне говорили - 7-10.
- Все одинаково лежат. Сначала всем дают общеукрепляющее лечение, витамины, антибиотики, капельницу... Если через две недели не помогает, начинают разбираться, что с пациентом, и назначают лечение.
5. Кроссворды
У меня было не так много занятий. Книги (прочитал 11 штук), плеер, Интернет в телефоне (пока он не сломался), кроссворды.
Последнее особенно радовало.
- Летучий дух в латышской мифологии.
- ПУКЕ. (а это только в латышской?)
- "Блейд. Уилл,..."
- СМИТ.
- Какого, блин, Смит? Уилл Смит в "Блейде" не снимался!
- Но негр же...
В книжке "Куджо" Кинга наткнулся на шедевр перевода:
"Она, не зная, что делать, перевела селектор трансмиссиии на самую нижную отметку, но от этого стук только усилился".
Если кто не понял - тетка от скуки включила первую передачу, а в коробке что-то застучало. Лингвисты, блин.
Впрочем, у меня самого часто ехала крыша во время разгадывания кроссвордов, и я писал в сетку странные слова, и удивлялся, почему не сходилось...
- Наука о насосах.
- Помпология. (Тьфу, блин, пневматика).
- Исцелитель Бармалея.
- Дуремар. (Черт, Айболит).
6. Парфюм.
Сижу в камере, читаю книгу. Заходит дебильного вида девушка.
- Здравствуйте. Я представляю парфюм-компанию...
- Иди в жопу.
- Я не заставляю вас ничего покупать, просто посмотрите...
- Тогда как-нибудь без меня.
Выхожу из палаты.
Она - видимо, растерявшись, что в палате остались только недвижные тела Леши и Анатолия Григорьевича - выходит за мной.
- Мужчина... Ладно, я не буду вас трогать. Возвращайтесь...
И идет в следущую палату.
7. Разное.
Выхожу из туалета (мужского). Навстречу мужик. Обращается ко мне, объясняет:
- Понимаете, я уже тут был. Но мусор выкинул, а самое главное сделать забыл...
...
- А вы мне укол инсулина не сделаете?
- Да-да, проходите в процедурную...
- А что это вы тут кварцуетесь?
- Вы сказали : "Проходите".
- А я вас ищу, ищу. Хоть бы облучатели выключили...
И так далее. Если что еще вспомню, расскажу позже.
1. Больница.
Убогая.
Недавно в мужском крыле сделали "ремонт". В результате исчезло общее освещение палат, то есть люстра на потолке. Остались только ночники над кроватями.
Если даже все и включить, в палате мрачно, как в гробу. Свежекрашенные стены уже облупились, около изголовья моей кровати таких облупленных участков было 4, словно кто-то бился головой об стену.
Из окон страшно дует, холодно даже под двумя одеялами.
Больше всего убивало то, что нельзя было помыться. За это время на коже головы образовалась корка грязи, а на теле не осталось места, которое бы не чесалось. Слава Богу, все позади.
Еда, как ни странно, оказалась вполне ничего. Однообразно и маловато мясного и рыбного, а так вообще вполне здоровая пища. Ничего такого, что было бы неприятно есть, не давали.
Было два казуса. Сначала мне врач сказала, что мне нельзя апельсины. Тут же мне принесли апельсин и сказали, что мне положено по моей диете его съесть. Съел.
Второй раз налили сладкий чай. Отхлебнул, сразу почувствовал неладное (то есть смерть) и вылил.
2. Персонал
Люди были разные.
Скажем, была замечательная медсестра Люба.
И отвратительная Марина. Я не в смысле внешности. Люба вполне средняя женщина, не очень молодая - наверно, примерно моего возраста, но добрая, аккуратная и к больным относится по-человечески. Марина моложе и на первый взгляд симпатичнее. Но она исполняет указания, но не более того.
Пример. Марина приносит мне 4 майонезных баночки по 200 миллилитров. Говорит: "Сдайте глюкозуриновый профиль". Я спрашиваю, что это такое. Она лениво объясняет мне, что надо всю мочу с 6 утра до 12 собрать, перемешать и отлить немного в первую баночку, с 12 до 18 - во вторую, и так далее.
Сказала и ушла. Я растерянно оглядываю эти баночки и вдруг осознаю, что не понимаю, в чем перемешивать и откуда отливать. Когда она зашла утром, спросил. С недовольным видом принесла канистру.
Второй пример. Иногда у нас задерживали ужин. Люба в таких случаях просила зайти к ней перед тем, как я начну есть. Марина смело приходила в 5 часов вечера и всаживала укол инсулина, так что я полтора часа до ужина ловил кайф.
А иногда она вообще про меня забывала и убегала куда-то. Ужин стоял, стыл, а я ждал, когда она мне вколет инсулин.
Я для себя придумал фразу "Люба людей любит, а Марина маринует".
Но это еще ничего. Среди персонала встречались не только потомки Ктулху, но и Синдромо Даунито Хромосом.
К примеру, некая Наташа изображала, что моет в коридоре пол...
Все стояли в очереди сдавать кровь. Появляется Наташа.
- А куда биксы класть?
- Не знаем.
Она ходит вдоль очереди. "А можно сюда зайти? Ничего, что без очереди? Я только узнать. Ой, нет, не сюда..." И так примерно час.
Как-то зашла к нам в палату. Ждала напарницу. Дедушка, близкий к тому, чтобы помереть, зашелся кашлем, давился, блевал...
Наташа ржала и хихикала в полном восторге.
А как-то зашла к нам в мертвый час, оглядела четыре кровати, где спали 4 полумертвых мужика, и спросила: "А Нины Федоровны у вас нет?"
3. Насчет сна песня отдельная.
Кровать была настолько узкой, что на ней невозможно было лежать на спине - помещалась только одна из двух рук. Кроме того, в районе поясницы размещался некоторый выступ, так что мои ноги и голова все время лежали внизу, в проволочных гамаках, а середина - вверху, на железном ребре. Но это еще полбеды...
4. Соседи
Когда я лег, в палате находилось еще 2 старика - Анатолий Григорьевич и Анатолий Петрович. Оба больны астмой, не считая мелких проблем со здоровьем. Оба ночью непрерывно кашляли, сопели, бормотали, блевали, так что времени на сон у меня почти не было.
Скоро лег еще Леша с воспалением легких, который не мог спать, кашлял и тяжело дышал.
К Леше я первое время отнесся настороженно. Руки в наколках, обрывистые фразы, выдающие отсутствие избытка интеллекта...
К примеру, допрашивает его врач о подробностях жизни...
- А живешь с кем?
- С сожительницей.
- А она будет приходить?
- Куда?
- Сюда.
- Я не спрашивал.
- А работаешь где?
- Нигде.
- А живешь на что?
- Государство помогает.
Затем к нему стали приходить друзья. И как-то раз, неведомым мне образом просочившись мимо охраны, появились двое с баклажками пива. Пьяные, еле держались на ногах.
- Вы что, дебилы? - спросил Леша. - Что приперлись? Тут больница. Тут дедушки при смерти лежат. Катитесь отсюда.
С этого момента я его зауважал.
К нему приходила иногда его девушка, и я наслаждался, слушая их нехитрые разговоры о том, как у них дела, что съесть, что одеть, где что купить.
В том, чтобы быть простым недалеким человеком, есть свое счастье.
Но я отвлекся.
Учитывая скрипучую кровать, ночь выглядела примерно так...
Тишина. Скрип моей кровати. Анатолий Григорьевич начинает кашлять. Просыпается Леша. Присоединяется кашлем к уже существующему. Начинает кашлять Анатолий Петрович.
Разыгравшийся Анатолий Григорьевич начинает задыхаться. Петрович чертыхается, матерится и скрипит. Затем скрипит Леша. Григорьевич блюет, писает, ругается матом. Леша скрипит. Скрипля, я пытаясь найти новую позу. Скрипит Леша. Все успокаивается. Затем Григорьевич устает лежать на боку, и снова начинается скрип...
Но это еще полбеды. Скоро Анатолий Петрович выписался, и на его место лег некто Степан... Я заподозрил неладное почти сразу.
Это был неуклюжий, но довольно крепкий старик с красным лицом и отвисшей кожей на лице.
Он молча пришел, покряхтел, занял койку. Посидел почти неподвижно пару часов, затем сорвался с места и понесся знакомиться с Анатолием Григорьевичем, который плохо себя чувствовал и почти не вставал.
Вдруг заметил меня. Спросил, как меня зовут. Сказал: "А меня Степан". Замер и неподвижно лежал на кровати некоторое время. С Лешей знакомиться не стал.
Постоянно задавал странные вопросы.
- А вот в баночках, в коридоре, написана моя фамилия. Что делать?
- Где написана?
- Ну, рядом с баночками. Там еще желтенькое лежит.
- А. Ну, это таблетки для вас. Возьмите и выпейте. Там, где "утро", утром, где "вечер", вечером.
- А там написано "утро", а утром я не взял. Что делать?
...
- А вы когда выписываетесь?
- Не знаю. Может быть, в понедельник.
- Тогда я вашу койку займу. А то у меня высокая, а ноги короткие.
- Хорошо.
- А точно в понедельник?
- Нет.
- Ну как же так? Мне нужна ваша койка.
- Я не знаю. Как получится.
- Эх. Сами не ведают, что творят...
Ночью он дико храпел. В его храпе было три необычные вещи: а) Громкость; б) хлюпанье носом; в) шлепанье губами. Если он уже храпел, а вы еще не спали, заснуть было невозможно. Собственно, я в больнице ни разу и не спал.
- Сережа, а вы в пионерах были?
- Да.
- А в комсомольцах?
- Да, только недолго.
- А сейчас, чтобы в пионерский лагерь ребенка отправить, такие деньги нужны...
Ночью он шумно дрочил, чесал жопу, потом шепотом бормотал "Отче наш".
В субботу утром, когда никому не надо было рано вставать, он вдруг поднимался в 7 утра, включал свет, шатался туда-сюда между кроватями, бормоча "Побриться надо бы. Надо бы побриться". Минут через пять подобного безумства вдруг ложился и вставал уже после завтрака, часов в 10.
5. Лечение
Как-то я спросил у Любы, сколько пролежу.
- Минимум дней 15, - ответила она.
- Почему так долго? Мне говорили - 7-10.
- Все одинаково лежат. Сначала всем дают общеукрепляющее лечение, витамины, антибиотики, капельницу... Если через две недели не помогает, начинают разбираться, что с пациентом, и назначают лечение.
5. Кроссворды
У меня было не так много занятий. Книги (прочитал 11 штук), плеер, Интернет в телефоне (пока он не сломался), кроссворды.
Последнее особенно радовало.
- Летучий дух в латышской мифологии.
- ПУКЕ. (а это только в латышской?)
- "Блейд. Уилл,..."
- СМИТ.
- Какого, блин, Смит? Уилл Смит в "Блейде" не снимался!
- Но негр же...
В книжке "Куджо" Кинга наткнулся на шедевр перевода:
"Она, не зная, что делать, перевела селектор трансмиссиии на самую нижную отметку, но от этого стук только усилился".
Если кто не понял - тетка от скуки включила первую передачу, а в коробке что-то застучало. Лингвисты, блин.
Впрочем, у меня самого часто ехала крыша во время разгадывания кроссвордов, и я писал в сетку странные слова, и удивлялся, почему не сходилось...
- Наука о насосах.
- Помпология. (Тьфу, блин, пневматика).
- Исцелитель Бармалея.
- Дуремар. (Черт, Айболит).
6. Парфюм.
Сижу в камере, читаю книгу. Заходит дебильного вида девушка.
- Здравствуйте. Я представляю парфюм-компанию...
- Иди в жопу.
- Я не заставляю вас ничего покупать, просто посмотрите...
- Тогда как-нибудь без меня.
Выхожу из палаты.
Она - видимо, растерявшись, что в палате остались только недвижные тела Леши и Анатолия Григорьевича - выходит за мной.
- Мужчина... Ладно, я не буду вас трогать. Возвращайтесь...
И идет в следущую палату.
7. Разное.
Выхожу из туалета (мужского). Навстречу мужик. Обращается ко мне, объясняет:
- Понимаете, я уже тут был. Но мусор выкинул, а самое главное сделать забыл...
...
- А вы мне укол инсулина не сделаете?
- Да-да, проходите в процедурную...
- А что это вы тут кварцуетесь?
- Вы сказали : "Проходите".
- А я вас ищу, ищу. Хоть бы облучатели выключили...
И так далее. Если что еще вспомню, расскажу позже.
